Методологические принципы исследования социального государства

Грязнова Елена Владимировна доктор философских наук заведующий кафедрой философии и теологии, профессор, Нижегородский государственный педагогический университет им. К. Минина 603005, Россия, г. Нижний Новгород, ул. Ульянова, 1 Gryaznova Elena Vladimirovna Doctor of Philosophy Professor of the department of Philosophy and Theology at Minin Nizhny Novgorod State Pedagogical University 603005, Russia, g. Nizhnii Novgorod, ul. Ul'yanova, 1 egik37@yandex.ru Другие публикации этого автора     Зеленов Лев Александрович доктор философских наук профессор 603950, Россия, г. Нижний Новгород, ул. Ильинская, 65 Zelenov Lev Aleksandrovich Doctor of Philosophy Professor, the department of History, Philosophy, and Psychology, Nizhny Novgorod University of Architecture and Civil Engineering 603950, Russia, Nizhny Novgorod, Ilyinskaya Street 65 egik37@yandex.ru Другие публикации этого автора     Владимиров Александр Анатольевич доктор философских наук заведующий, ФГБОУ ВО "Волжский государственный университет водного транспорта" 603950, Россия, г. Нижний Новгород, ул. Нестерова, 5 Vladimirov Aleksandr Anatol'evich Doctor of Philosophy Professor, the department of Sociology and Social Legal Disciplines, Volga State Academy of Water Transport 603950, Russia, Nizhny Novgorod, Nesterova Street 5 egik37@yandex.ru Другие публикации этого автора

Треушников Илья Анатольевич доктор философских наук заведующий кафедрой, доцент, Нижегородская академия МВД России, НА МВД России 603009, Россия, г. Нижний Новгород, Анкудиновское шоссе, 3 Treushnikov Il'ya Anatol'evich Doctor of Philosophy Docent, the department of Philosophy, Nizhny Novgorod Academy of the Ministry of Internal Affairs of Russia 603009, Russia, Nizhny Novgorod, Ankudinovskoe Shosse 3 egik37@yandex.ru Другие публикации этого автора

Актуальность данного исследования связана с широким обсуждением проблем социального государства депутатами и журналистами, выходом в свет ряда книг и учебных пособий о социальном государстве введением в учебные заведения предмета «Основы социального государства».

Изучение материалов по проблемам социального государства выявило ряд теоретико-методологических ошибок, на которые следует обратить внимание в первую очередь ^[1-3].

Во-первых, трактуется само понятие «социальное» достаточно неоднозначно: социальное – значит доброе; с «человеческим лицом»; благотворительное; заботливое; доступное; народное; общественное, а не частное; ответственное; правовое; социальное – значит в единстве с гражданским обществом; социальное – значит филантропическое и т.д.

Вероятно, эта многозначность, а, следовательно,неопределенность, и привели, прежде всего, социал-демократов (оппортунистов, реформистов, ревизионистов, II Интернационал) с 19 века на использование этого понятия в своих программах, например, даже в виде «общенародного государства» Лассаля или «общенародного государства» Н. Хрущева в 3 Программе КПСС. К. Маркс в «Критике Готской программы» ^[4] разоблачил несостоятельность лассалевской идеи.

Но история, как известно, повторяется то, как трагедия, то, как фарс. Приходится постоянно вспоминать слова У. Черчиля: «История учит только тому, что она ничему не учит». Так и мы быстро-быстро (подарок оппортунистов буржуазному государству!) в 1993 году в новой Конституции РФ поспешили назвать наше государство социальным. И, конечно, вся научная «братия» спешно начинает писать книги и учебники об этом самом загадочном «социальном государстве». Либералы радуются, ибо они всегда обманывали народ, но молчат монархисты, консерваторы, «правые», скопом встающие при исполнении гимна «Боже, царя храни…» в Московской государственной филармонии!

Во-вторых, не пора ли разобраться в иллюзорности, так называемой, филантропии как противоположности мизантропии. Мизантропия как человеконенавистничество – это давно признанная форма прямого, непосредственного унижения человека в виде презрения к нему. В деспотических, тиранических; тоталитарных, авторитарных режимах она вполне естественна, а поэтому также естественно порождает протест прогрессивных (гуманных) представителей общества: Т. Мор, Т. Кампанелла, Ш. Фурье, Р. Оуэн, Сен-Симон, А. Радищев, декабристы, В. Белинский, Н. Чернышевский, А. Герцен, М. Бакунин, П. Лавров, народовольцы и др. Всех их редко вспоминают не только консерваторы, но и либералы, которым достаточно Демидовых и Строгановых, Третьяковых и Морозовых, Рябушинских и Бугровых как представителей филантропии. Но ведь борцы с мизантропией ориентировались не на филантропию, а на гуманизм, потому что филантропия, благотворительная помощь, «социальная забота» – это противоположность мизантропии, а крайности, как известно, сходятся. Филантропия – это такое «человеколюбие», которое представляет собой второй, косвенный, опосредованный способ унижения человека в виде призрения к нему. Одна буква меняется: Е на И, вместо презрения – призрения (приюты, богадельни, ночлежки, благотворительная помощь, милостыня и пр.). Не унижать и не жалеть человека надо, а уважать: «Человек – это звучит гордо!». Такое уважение к человеку заложено не в филантропии, а в гуманизме.

Что такое гуманизм? Что выражает принцип гуманизма? Только 3 позиции: 1) человек – это высшая социальная ценность, 2) значит, человек – это цель общественного развития, 3) значит, человек – критерий оценки всех сфер общественной жизни. Эти три постулата принципа гуманизма постоянно нарушаются в современном мире: то красота объявляется высшей ценностью, то государство или деньги, то прибыль, производительность труда, власть трактуется как цель общественного развития, то зарплатой, койко-местами, инфраструктурой оцениваются сферы общественной жизни. Человек – мера всех вещей, человек, его благосостояние, развитие, здоровье, продолжительность жизни, совесть, культура и т.д. – вот истинный критерий оценки прогресса медицины, образования, экономики, науки, экологии, искусства, управления и т.д. Не зря К. Маркс называл коммунизм «реальным гуманизмом», а не мизантропией, как пишут враги марксизма, и не филантропией, как трактуют социализм социал-демократы. Идея «социального государства» – это подарок соглашателей, примиренцев, реформистов буржуазному, либеральному государству, которое и взяло в свои руки этот подарок и использует в своих хищнических целях: сначала ограбить народ, а потом делать емумизерные подачки!

В-третьих, и это главное: государство всегда было и остается классовым общественным образованием, оснащенным классовой политикой, классовым правом, классовой экономикой, а вслед за этим и классовым образованием, классовым искусством, классовой наукой, классовой медициной и т.д. Все это мы прекрасно видим сегодня на примере становления буржуазного государства в России. Но классовую природу государства надо завуалировать. Наши молодые властители пока еще не умеют это грамотно делать, а учить их отечественные идеологи тоже не умеют, поэтому Западная буржуазная цивилизация со всем своим огромным опытом идет на помощь (Тэтчер, Киссинджер, Рейган, Буши, Клинтон, Меркель, Бжезинский и пр.). У них и учатся современные российские властители: Горбачев, Ельцин, Гайдар, Чубайс, Медведев...

Но учатся неграмотно: а) «приватизация совершена с нарушением юридических законов, но… никакой деприватизации не будет», – говорит юрист, президент России В.В. Путин в 2000 г.; б) государство обязано выполнять социальные программы, но приватизацию всех его функций продолжим, – Д.А. Медведев, 2012 г.; в) к 2018 году зарплата учителей, врачей, преподавателей повысится в 2 раза – Д.А. Медведев, 2012 г.; г) тарифы на ЖКХ, электроэнергию, газ, воду, имущество повысятся в 2012-2013 гг., хотя социальные программы остаются в силе и т.д. и т.д. Короче, словесные заявления и «лукавые цифры» правительства часто расходятся с реальной «социальной» (?) практикой государства. Хотите бастовать, митинговать? Платите штрафы в млн. рублей! Печальный 200-летний опыт профсоюзов западных стран, добившихся повышения зарплаты, социальных льгот, пенсий, 5 дневной недели труда и т.д. хитроумно используются представителями власти для оправдания своей политики.

Сущность концепции социального государства с самого начала ее зарождения в середине 19 века – лицемерная, оппортунистическая, буржуазная, антигуманная. Она прикрывает язвы капиталистического общества, на построение которого встала с 1991 г. Россия: безработица, нищета, бездомность, беспризорность, суициды, криминал, наркомания, коррупция, низкие зарплаты и пенсии, пособия и красивые – филантропические слова, освящаемые сегодня православной церковью. Лишь однажды 7 января патриарх Алексий II сказал истину социального характера: «Не платить людям зарплату – это грех против Бога и преступление против человека». Где народу ждать социальной защиты? Религия, либералы, монархисты, оппортунисты, анархисты.., коммунисты! Но кто должен выстроить теоретическую концепцию и практическую программы «социального – социалистического» государства? Государство нужно, в том числе и для решения социальных (гуманитарных) задач.

Весь секрет социального государства заключается в атрибуте – «социальное», т.е. в служении людям, т.е. в принципе гуманизма. Это явно, скажем, уже из основательного анализа Т. Гоббсом происхождения государства в его «Левиафане». Понятие «социальное» как исходное важно хотя бы потому, что оно абстрактно ориентирует на человека без уточнения «какого человека»: богатого или бедного, крестьянина или феодала, раба или рабовладельца, пролетария или капиталиста, русского или нанайца, городского или сельского, продавца или покупателя, ученого или работягу, художника или публику, хозяина или слугу и т.д. и т.д. Вот почему и нужно уточнение этой социальной природы государства через вторичные понятия: рабовладельческое, феодальное, буржуазное, социалистическое, т.е. через характеристику его классовой природы, потому что в классовом обществе все люди принадлежат объективно к тому или иному классу по своему положению, роли, достатку, убеждениям, идеалам, интересам. В том числе и интеллигенция при всей ее «прослоечности», промежуточности: в реальной жизни и в реальном поведении она всегда встает на сторону того или иного класса или своими идеями или своими действиями. Это показали «послеоктябрьские» (1917 г.) и «послеавгустовские» (1991 г.) события в России. Все попытки создать, так называемый, «средний класс», который вроде как бы и не класс, обречены на неудачу при неизбежной социальной поляризации страны на богатых и бедных, эксплуатирующих и эксплуатируемых. Нельзя сидеть на двух стульях, нельзя не принадлежать ни к богатым, ни к бедным. Российской власти в духе иллюзорного оправдания «социального» государства остается только ввести в оборот термин «народный капитализм», как это было сделано в 50-ых годах в европейских странах: довольны и буржуи («капитализм»!), и социал-демократы («народный!»). В растерянности и потерянности трудящиеся. Все это давно разъяснено К. Марксом в его «Капитале», но ведь читать его трудно, а надо, чтобы не потеряться в этом «безумном мире». Иногда помогают и другие авторы, не обязательно из числа марксистов. Например, Дж. Гэлбрейт писал, что Маркс – «один из величайших ученых всех времен… слишком крупная фигура, чтобы целиком отдавать его… социалистам и коммунистам». Эрих Фромм: «Ирония истории состоит в том, что, несмотря на доступность источников, в современном мире нет предела для искажений и неверных толкований различных теорий. Самым ярким примером такого рода служит то, что делается в последние десятилетия с учением К. Маркса. Создается впечатление, что ни политики, ни журналисты ни разу не прочли ни единой марксовой строчки, а социологи и обществоведы привыкли довольствоваться минимальными знаниями текстов Маркса». Даже С. Есенин призывал: «Давай, Сергей, за Маркса тихо сядем, чтоб разгадать премудрость скучных строк».

Логику Марксова учения о мире необходимо продолжать и углублять, как показали выступления на VI Российском философском конгрессе в Нижнем Новгороде в июне 2012 г. таких профессоров как Орлов В.В., Табаков В.И., Демиденко Э.С., Степин В.С., Запесоцкий А.С., Гобозов И.А., Метлов В.И. и др. Нам пришлось даже написать специальную работу: «Забытый Маркс и проблемы системологии» ^[5].

Все вышесказанное позволяет нам определить социальное государство как атрибутивное: не может быть государство не социальным, т.е. не служить человеку, даже если этим человеком является Людовик XV – «Государство – это Я!». А вот модификации этого атрибута существенно важны: каким людям служит государство? Так государство и получает известные характеристики-модусы: буржуазное, феодальное, олигархическое, монархическое и т.д.

Как мы видим, недостаточно сослаться на статью Конституции РФ, чтобы понять, что такое социальное государство. Нужна и методология, и идеология, и история, и теория, и логика, и практика. Постараемся учесть это в дальнейшем изложении.

Итак, ясно, что ошибки в трактовке сущности социального государства коренятся в ошибочности методологии, как бы ее красиво не называли: синергетическая, системная, сферная, структурно-функциональная и т.д., но только не диалектическая. Критика диалектики, диалектической логики, диалектического метода за их якобы ограниченность началась в нашей стране уже в конце 60-ых годов XX века. Тогда ряд философов противопоставили диалектическому методу системный и деятельностный с вариациями: структурный, функциональный, генетический, цивилизационный, а потом после знакомства с «Порядком из хаоса» И. Пригожина – синергетический. Два великих философа советского периода Э.В. Ильенков и П.В. Копнин в серии своих работ пытались отстоять диалектический метод, показать его эвристическое богатство и даже эксплицировать из него и системный, и деятельностный, и генетический и т.д. методы. Но чиновники из руководства Института философии АН СССР и журналов «Вопросы философии» и «Философские науки» даже преследовали сторонников диалектической методологии. Это хорошо знают с 60-70-ых годов XX века сторонники П.В. Копнина в Томске и сторонники Э.В. Ильенкова в Москве.

Итак, для корректного научного исследования проблемы необходима эффективная методология, о чем писали Гегель и Маркс, о чем предупреждал советских ученых известный физик, академик Блохинцев. А эффективная методология та, которая исторически доказала свою адекватность объекту исследования. Это диалектическая методология: «субъективная диалектика мышления адекватно отражает объективную диалектику бытия» (Ф. Энгельс), «диалектика понятий должна соответствовать диалектике исследуемого объекта» (В.И. Ленин), «диалектика вещей определяет диалектику идей» (К. Маркс).

Овладение диалектической методологией – сложный и технологически трудный процесс, ибо знать диалектику не просто мало, а абстрактно мало, ибо ее можно знать для критики, для ниспровержения (К. Поппер), или для искажения (Д. Лукач), или для амбиции (П. Федосеев), но отнюдь не для применения. А именно применение, использование диалектического метода способствует превращению этой методологии в убеждение, в социальную установку. Существует определенная логика формирования целостного мировоззрения личности: «Знания – Умения – Убеждения». 3нания (информационная культура) личности тогда становятся его убеждениями (мотивационная культура), когда они подтверждаются умениями (праксиологическая культура) личности применять принципы диалектического метода.

Здесь, прежде всего, подстерегает опасность дихотомической эклектики как родственницы метафизического метода «с одной стороны.., и с другой стороны», «или.., или…». К. Маркс такую «диалектику» Прудона раскритиковал в «Нищете философии», а В.И. Ленин в своей знаменитой статье «Еще раз о профсоюзах…» с критикой эклектической позиции Н.И. Бухарина. А дихотомическая эклектика закономерно приводит к плюралистической теории факторов прагматизма ^[6], к субъективизму и солипсизму («я так считаю»), к дискурсам («как бы…»), к постмодернизму (всеядность), к ризомам, нарративам, «смерти автора» и прочей метафизической суете. Кстати, о метафизике надо сказать особо, потому что ее интерпретируют двояко неправильно, неконструктивно: а) метафизика – это философствование, б) метафизика – это аналитическое исследование. Мы уж не говорим о школярском толковании метафизики как учения об устойчивости, покое, стабильности (догматизм).

Как когда-то писал в своем письме к ученику Августин Блаженный, невозможно понять прекрасное, не зная безобразного: полярности познаются друг через друга. Материя через ее противоположность сознанию (В. Ленин)!

Понять сущность метафизического метода можно лишь через его противопоставление диалектическому методу. О сущности диалектики Ф. Энгельс хорошо сказал в «Анти-Дюринге» (Предисловие): метафизик рассуждает по принципу «или.., или…», а что сверх того, то от лукавого, а диалектик учитывает единство противоположностей, рассуждает по принципу «и.., и…», при этом выделяя доминирующую сторону и учитывая единство противоположностей в третьем (магнит, электрическое поле, жизнь и смерть организма, истинное и ложное в знании, производство и потребление в деятельности, пролетарии и буржуазия при капитализме, потребительная и меновая стоимость товара и т.д.). В.И. Ленин, анализируя работы Гегеля, дал классическое определение сущности диалектики в «Философских тетрадях»: «раздвоение, единого на противоположности и изучение противоречивого их отношения». Эта констатация блестяще (четко и кратко) доказывается В.И. Лениным на примере диалектической связи, общего и отдельного. Более того, фиксация B. Лениным сущности диалектического метода не ограничивается выше сказанным, а развертывается им в экспликации принципов (элементов) диалектики. Он даже нумерует их: 16, но общая сущность всех этих принципов (развития, взаимосвязи, отрицания-отрицания, количества – качества и пр.) – одна: единство противоположностей. Конечно, сами противоположности нельзя трактовать как различие, ибо противоположности предполагают друг друга и одновременно исключают друг друга!

При такой трактовке диалектики становятся понятными и 2 формы метафизики: догматическая (все постоянно, абсолютно, устойчиво пр.) и релятивистская (все течет, все изменяется, все относительно и пр.). Борьба диалектики с догматизмом (19 век) и с релятивизмом (ХХ век) – знаменательная для истории философии. В частности, профессор Лекторский В. в пленарном докладе на VI Философском конгрессе показал логичный переход от релятивизма к постмодернизму, что исключает сам «диалог мировоззрений». Но релятивизм заложен в основания Национальной американской философии – прагматизма. В этом убеждает знакомство с работами У. Джеймса, Д. Дьюи, Ч. Пирса, С. Хука и других прагматистов, а также с философскими программами Гарвардского университета в США, который готовит кадры и для современной России.

Диалектический метод в его субъективной форме прекрасно представлен в серии философских работ Гегеля и философско-экономических исследованиях К. Маркса, в нашей стране в работах Э. Ильенкова и П. Копнина, а в своей объективной форме он дан как результат в исследованиях многочисленных ученых-естественников (Ч. Дарвин, Д. Менделеев, П. Дирак, Н. Бор, П. Капица, В. Гейзенберг, А.Д. Александров, Ж.И. Алферов, А. Эйнштейн, Н.П. Дубинин и др.).

С самого начала поясним значение понятий: а) методология – это учение о методах теоретической и практической деятельности, б) метод – это совокупность (система) принципов деятельности; в) принцип – это инструментальное (операциональное, деятельностное) использование знания; г) знание – это субъективная форма бытия объекта, д) объект – это грань, аспект предмета, выделяемые субъектом для его деятельности (теоретической и практической), е) деятельность – целесообразное взаимодействие человека и предметного мира.

Следующим шагом в исследовании будет обоснование необходимости применения принципов диалектики в исследовании социального государства.

1.1. Принцип атрибутивности

Все богатство принципов диалектического метода не развернуто и не осознано до сих пор в силу непонимания сущности самого методологического (деятельностно-оперативного) исследования. В назывном плане это давно известно: принцип развития, принцип взаимосвязи, принцип деятельности, принцип системности, принцип функциональности и т.д. Но все данные и иные принципы должны быть деятельностно представлены. Нами такая попытка предпринималась во многих работах ^[7-9]. В них в деятельностном аспекте специально представлены некоторые методологические принципы в их обращенности на Человековедение, на исследование общей теории человека: принцип гуманизма, принцип поляризации, принцип развития, принцип мерности, принцип всесторонности, принцип объективности, принцип детерминизма и другие.

Принцип атрибутивности, как и принцип константности или принцип сферности, не названы в ряду исследованных принципов, но это только подтверждает нашу мысль об имплицитной эвристичности диалектического метода: сколько там еще хранится неразвернутых, не исследованных, не открытых принципов!

Принцип атрибутивности объективно напрашивается при характеристике многих философских проблем: движение понимают как атрибут материи, а покой понимается как модус; пространство и время давно признаны как атрибуты материи; хаос рассматривают как атрибут материи, а порядок как модус, хотя у греков уже хаос и логос, космос и логос рассматривались как атрибутивные противоположности мира и т.д. Сама диалектика с ее принципом относительности не используется для понимания атрибутивности или модусности таких явлений как сознание, знак, значение, признак, общее, особенное и пр. Конечно, сознание – это модус по отношению к материи в целом, но это атрибут по отношению к социальной форме материи и т.д.

Категория «атрибут» редко используется в философской литературе, хотя она важна для понимания многих проблем философии. Эта категория впервые в философском, категориальном смысле введена Б. Спинозой вего «Этике». Она нужна была ему для обозначения таких признаков, качеств материи (природы), которые постоянны, устойчивы, обязательны, необходимы: движение, пространство, время – это атрибуты субстанции (материи, природы). А сознание, мышление – это модус, т.е. временный, не постоянный, не обязательный, исторический признак субстанции (материи, природы). Такое разграничение атрибута и модуса понадобилось Спинозе, чтобы обосновать материалистическое понимание сознания как свойства, производного от материи, от субстанции (природы), которая ни в чем не нуждается для своего существования, а сознание (мышление) нуждается в материальной субстанции, оно вторично, производно как модус, как историческое образование. У идеалистов, как известно, сознание первично, атрибутивно, а материя вторична, производна от сознания, от духовного как объективного (Платон, Гегель) или как субъективного (Юм, Беркли, Мах).

Используя философскую категорию «атрибут» для обозначения диалектического принципа атрибутивности, в исследовании любой проблемы (ибо философские категории универсальны), мы можем рассматривать социальность как атрибут государства, а не как модус, т.е. как обязательный, постоянный признак, качество государства, любого государства, как родовой признак государства, а не нашего российского или шведского, буржуазного или советского, феодального или республиканского, демократического или тоталитарного.

Появление в литературе понятия «социальное государство» связывают с именем немецкого философа и историка Л. фон Штейна (1815-1890 гг.), который использовал это понятие в своей работе «История социального движения Франции с 1789 г. до наших дней» ^[10]. Но объективно, а не терминологически государство любого типа и вида всегда было социальным. Поясним это для обоснования атрибутивности признака «социальное».

Во-первых, государство – это историческое общественное образование, социальный институт общества, созданный людьми и для людей, а не Солнечной системой и для нее и не живой природой и для нее. Генетическая детерминация и целевое назначение – социальны, а не природны. Государство не просто институт общества, а прежде всего институт социума. В системе общества существуют 3 взаимодействующих субстрата: технический, экологический и социальный. Обосмнуем данное положение.

Социальный субстрат (или социум) включает в себя людей со всеми их базовыми характеристиками: потребностями, способностями, деятельностями, отношениями и институтами. Вот одним из таких институтов социума и является государство наряду с такими тоже социальными институтами как трудовые коллективы (предприятия), школы, вузы, филармонии, академии, суды, больницы, телестудии, театры и пр. Иначе говоря, человек является носителем социального («общественное, политическое животное» – Аристотель). Более того, техника – это «овеществленная сила знания» (К. Маркс). Чьего знания? Человеческого? То есть техника осоциалена. Экологическая сфера общества (освоенная, очеловеченная природа) тоже создана человеком. То есть прямо или косвенно, непосредственно или опосредованно все в обществе является социальным, очеловеченным.

Во-вторых, государство создано не для регулирования объективных природных (естественных) явлений и не для управления техническими системами (станок с программным управлением или Интернет-сеть), а для управления людьми, носителями социума, социальными индивидами и социальными общностями (коллективами, этносами, нациями, профессиями, классами, слоями и пр.), в том числе и маргиналами, беспризорниками, бездомными, преступниками, пенсионерами, инвалидами, бандами, террористами и т.д. – всеми людьми. Оно не может не быть социальным, т.е. ориентированным на людей. Не такое уж «великое» открытие сделал Жак Ширак, когда первый сказал о «социально ориентированной экономике»: «Франция меняет парадигму: не человек для экономики, а экономика для человека». Легко было это сказать, но трудно сделать даже «социалисту» Олланду!

В то же время воспользуемся этим выражением «социально ориентированная экономика», чтобы сказать, что точно также должны быть социально ориентированными и медицина, и образование, и искусство, и наука, и управление, и физкультура (а не финансово ориентированный спорт!), т.е. все сферы социума. Почему-то наш президент Путин B.B. только один раз в 2002 году произнес «социально ориентированная экономика», а Д.А. Медведев ни разу. Мы уж не говорим о депутатах «единороссах» или о государственных чиновниках. Даже государству преданные журналисты и телеведущие боятся говорить о «социально ориентированных» экономике, образовании, медицине и т.д.Может быть они тоже отождествляют «социальное» и «социалистическое»?!

В-третьих, социальная ориентация государства, всех его ветвей власти (законодательной, исполнительной и судебной) сохраняется во всех случаях независимо от качества и количества социальных субъектов («человеков»): один Магницкий или Ходорковский, или много митингующих на Болотной площади, олигарх M. Прохоров или музыкант Ю. Шевчук, академик Ж. Алферов или рабочий В. Трапезников, глава Чеченской республики Кадыров или ЛДПР Жириновский, ханта-мансийцы или дагестанцы и т.д. и т.д. Для социальных функций государства все социальные субъекты равны (социальное равенство), но оно может осуществлять и адресную, дифференцированную помощь (социальная справедливость). Для государства человеком является и генерал, и уклоняющийся призывник, судьяи преступник, художник и зритель, врач и больной и т.п. В этом сущность социальности и не надо придумывать «филантропию», «благотворительную», «гуманитарную» помощь, спасительные пособия и пенсии, дарственные квартиры ветеранам Великой Отечественной войны после 70 лет со дня ее начала. Человек, его развитие, его благосостояние должен стать сверхцелью всей деятельности государства, а не конъюнктурным актом оперативной политики.

Почему-то К. Маркс не боялся написать в «Капитале», что «развитие богатства всего потенциала человека – самоцель истории человеческого общества», а В.И. Ленин в полемике с Г.В. Плехановым (социал-демократом) три раза поправлял плехановскую формулу цели социализма («обеспечение благосостояния общества»?!) и в 1 и во 2-ой Программах партии отстаивал четкую гуманистическую формулировку: «обеспечение полного благосостояния и свободного всестороннего развития каждого члена общества за счет общества» ^[11]. Ни одно государство, правовое или «социальное», ни одна другая партия не могут не только реализовать такую цель, но и даже заявить ее, напасать ее в своих программах и конституциях. О каком гуманизме и каком социальном государстве после этого говорить! А Китайская Коммунистическая партия не боится такой социальной ориентации, которая и превращает эту ориентацию государства в социалистическую. Да это трудно, да это стратегическая задача, но решать надо именно эту задачу, а не думать о сверхприбылях малого, среднего и крупного бизнеса. Это не социальная, а антисоциальная (вещная, финансовая) цель! Нужна переориентация нашего, российского государства, переоценка ценностей, следование принципу гуманизма, если уж не нравится «социализм» или «коммунизм». Когда дождемсяэтого времени? Может задачи экологического характера заставят Россию встать на путь «ноосферного социализма», как пишет в серии своих монографий академик А.И. Субетто ^[12].

Так или иначе, но признак социальности является атрибутивным, обязательным для любого государства, как и суверенитет, территориальность, налогообложение, правовой статус. Вот с «гражданским обществом» приходится подождать, ибо государство его не любит, так как это народное образование, основанное на естественном праве, на морали и совести.

1.2. Принцип деятельности

Означенный выше принцип атрибутивности фиксирует лишь статуальную принадлежность социальности государству. Но эта социальность должна «работать», функционировать, чтобы реализовать свой потенциал, потенциал человечности, гуманизма. Это и определяет необходимость обращения к методологическому принципу диалектики – принципу деятельности. Уже динамическая природа принципа деятельности объясняет его следование из диалектической методологии, поскольку даже банальные трактовки диалектики связывают ее с движением, деятельностью, развитием: «все течет, все изменяется». И это первое эвристическое значение принципа деятельности: он заставляет любое социальное явление рассматривать как динамичное, функциональное, ане статичное, продуктивное, застывшее. Религия существует как религиозная деятельность, искусство – как художественная деятельность, политика – как политическая деятельность, наука – как научная деятельность, экономика – как экономическая деятельность и т.д. «Вся история человеческого общества – это история его деятельностей», – писал К. Маркс.

Если трактовать социальность как атрибут государства, а само государство как субстрат социальности, то само собой необходимо и само государство и все его атрибуты рассматривать как деятельности, т.е. нет социального государства, а есть, социальная деятельность государства.

Второе