Производственная и научно-технологическая интеграция государств – членов ЕАЭС в сфере дистанционного зондирования Земли: правовые и программные основы

Шугуров Марк Владимирович ORCID: 0000-0003-3604-3961 доктор философских наук профессор кафедры философии, Саратовская государственная юридическая академия 410028, Россия, г. Саратов, ул. Вольская, 1 Shugurov Mark Vladimirovich Doctor of Philosophy Professor of the Department of Philosophy, Saratov State Law Academy 410028, Russia, Saratov, Volskaya str., 1 shugurovs@mail.ru Другие публикации этого автора

Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 20-011-00780 («Модель правового регулирования научно-технологической и инновационной интеграции в рамках ЕАЭС и вызовы Четвертой промышленной революции»).

Введение

В современных условиях в число динамично развивающихся отраслей экономики, вошедших в фазу усиления глобальной конкуренции, входит космическая отрасль. Однако конкуренция между государствами, обладающими развитой космической отраслью, а также между ними и государствами, которые начинают делать значительные успехи в ее развитии, так или иначе, дополняется расширением многостороннего и двустороннего сотрудничества. В последнем случае в качестве примера можно привести соглашения Артемиды, которые предусматривают формирование своего рода комического альянса во главе с США ^[1]. Весьма показательным является развитие сотрудничества между США и России, невзирая на веерообразное расширение режима санкций. Так, согласно документу Министерства торговли США от 03.03.2021 г.^[2] – помимо ряда компаний КНР, Германии и Швейцарии – введены ограничения в отношении целого ряда российских предприятий химической отрасли, а также 27-го Научного центра Минобороны РФ. Цель – недопущение доступа к технологиям США, которые якобы могут быть использованы для производства оружия массового поражения. Все это находится в тесной связи с запретом экспорта оборонных технологий в Россию.  При этом в изменениях, которые касаются России в разделе 126.1 Закона над экспортом вооружений (ITAR), будут сделаны исключения по вопросу поставок компонентов, необходимых для сотрудничества в космической сфере ^[3]. В результате подтверждает верность обобщения К.Е. Зыряновой о том, что «сотрудничеств ведущих стран мира (Россия, США, Китай) в космосе выглядит резким контрастом на фоне геополитических конфликтов, проявляющихся особо остро между Россией, США, Китаем и Северной Кореей» ^{[4, c. 782]}.       

Нельзя не указать и на развитие двустороннего российско-китайского космического сотрудничества, в основе которого – развивающаяся договорная база. В нее входит межправительственное Соглашение о сотрудничестве в космической  сфере 1992 г. ^[5], а также сравнительно недавно заключенное Соглашение о мерах по охране технологий в связи с сотрудничеством в космосе ^[6]. Укажем на программу сотрудничества на 2018–2022 гг., реализующуюся на основе соглашения 2017 г., заключенного между «Роскосмосом» и Китайской национальной космической администраций. Она включает различные подразделы и предполагает реализацию различных тематических проектов. В 2018 г. было заключено два соглашения по исследованию Луны и дальнего космоса ^[7]. Важные перспективы открывает Меморандум о взаимопонимании между Правительством КНР и Правительством Российской Федерации в области создания Международной научной лунной станции (МНЛС) ^[8].

Конечно, здесь есть определенного рода трудности. Так, в литературе отмечается, что «в космической отрасли налицо рост скепсиса китайских коллег в отношении российских возможностей после аварии российской марсианской миссии «Фобос-грунт», постоянного сдвига «вправо» во времени лунных проектов РФ (из-за бюджетных ограничений), а также, как становится понятным, из-за проблем «Роскосмоса» ^{[9, c. 391]}. Но, как бы то ни было, в условиях конкуренции между Китаем и США в космической сфере и не включения России в соглашения Артемиды, Россия и Китай становятся естественными партерами на новом витке «космической гонки».       

В свою очередь в целях укрепления глобальной конкурентоспособности на мировом рынке высокотехнологической продукции и услуг в сфере освоения, исследования и использования космического пространства на уровне не только мирового сообщества в целом, но и региональных объединений государств, происходит формирование и реализация общих программ и проектов. В настоящее время составной частью космического сектора выступает сектор исследований и разработок (R&D), на который распространяется закономерность интернационализации и глобализации. Достаточно привести в качестве примера Европейский союз (далее – ЕС), который достиг, как известно, больших успехов в развитии правовых, программных, а также институциональных основ сотрудничества государств – членов в космической отрасли ^[10]. Данное сотрудничество построено на механизме  государственно-частного партнерства. Другим важным достижением ЕС, стремящегося укрепить свои конкурентные преимущества по сравнению с США, является принятие единой космической программы на 2021–2027 гг. ^[11], которая будет содействовать более эффективной реализации ранее принятых секторальных космических программ.

Если говорить о Евразийском экономическом союзе (далее – ЕАЭС), то в настоящее время основным предметом сотрудничества его государств – членов в космической сфере в среднесрочной перспективе стало развитие кооперации и интеграции в сфере дистанционного зондирования Земли (далее – ДЗЗ). Данный сектор космической отрасли органично сочетает в себе производственные и научно-технологические аспекты. В свою очередь последнее обстоятельство отражает характерное для ЕАЭС сочетание экономической интеграции и технологической модернизации, что нашло свое закрепление в ст. 4 Договора о Союзе ^[12].

Важнейшим организационным инструментом, который нацелен на обеспечение  развития интеграционных процессов в сфере ДЗЗ, призвана стать Межгосударственная программа по развитию дистанционного зондирования Земли «Интегрированная система государств – членов ЕАЭС по производству и предоставлению космических и геоинформационных услуг на основе национальных источников данных дистанционного зондирования Земли» на 2021–2025 гг.» (далее – Программа)^[13]. Ее принятие обусловлено тем, что рассматриваемый сектор обладает чрезвычайно большим экономическим потенциалом, особенно с учетом развития цифровой экономики, предполагающей сбор и обработку большого количества данных. Как было отмечено на встрече Председателя Евразийской экономической комиссии (далее – ЕЭК) и главы «Роскосмоса», результаты, которые будут получены в ходе выполнения Программы, станут инструментами реализации государственной политики, направленной на ускорение социально-экономического и инновационного развития в русле перехода к современной модели экономики, основанной на широком использовании цифровых технологий ^[14]. Немаловажное значение имеет также экспортный потенциал данного сектора космического сотрудничества.      

Принятие Программы отражает общую логику развития интеграционных процессов на уровне ЕАЭС, а именно – расширение направлений взаимодействия на основе учета интересов всех государств – участников. Все это будет содействовать переходу сотрудничества в космической отрасли на качественно новый уровень, тем более что, как мы покажем ниже, для этого есть надлежащая политическая основа, дополняемая определенной, хотя пока и неполной правовой базой. Динамичные шаги в сфере, которая на начальной стадии функционирования Союза не относилась к числу направлений интеграции, не только свидетельствуют о превращении Союза в полноформатное интеграционное объединение государств, но и актуализируют целый ряд вопросов правового характера, входящих в предметное поле представленной статьи.

Во-первых, это вопрос о характере  имеющейся в настоящее время системе правовых основ научно-технологического и производственного сотрудничества государств – членов ЕАЭС в сфере ДЗЗ. Во-вторых, это вопрос о правовой природе указанной межгосударственной программы и ее перспективности в качестве организационно-правового инструмента. И, наконец, к третьему вопросу, решение которого будет представлено в данной статье, относится проблематика дальнейшего развития правовых основ рассматриваемого сотрудничества с точки зрения их наиболее оптимальной модели.

В связи с тем, что развитие производственного и научно-технологического сотрудничества в сфере ДЗЗ происходит в рамках ЕАЭС как международной организации региональной экономической интеграции, то это накладывает свой отпечаток на характер и систему соответствующих регулятивных правовых основ. Они не сводятся и не могут ни в коем случае сводиться только к международно-правовой базе. В доктринальном аспекте интересующие нас правовые основы сотрудничества государств – членов в сфере ДЗЗ отражают конструкцию системы права ЕАЭС, представленную международными договорами и актами органов Союза, а также коррелируют в целом структуре права Союза в сфере науки, технологий и инноваций, которая нашла свое детальное осмысление в научной литературе ^[15]. Конечно, другой вопрос – насколько эта система правовых основ сотрудничества в сфере ДЗЗ является полной.

Отсюда цель работы заключается в осмыслении состояния имеющейся правовой базы ЕАЭС, регулирующей производственное и научно-технологическое сотрудничество в сфере ДЗЗ, и также в анализе перспектив ее развития. Как показывает обзор научной литературы, в которой затрагиваются  вопросы научно-технологической интеграции государств – членов  ЕАЭС ^{[16; 17]}, а так же аспекты ее правовой составляющей [18–22], подобная проблематика еще не стала предметом самостоятельного осмысления.

При этом новизна представленного исследования заключается не только в том, что подобного рода правовая база впервые подвергается системному исследованию, но и в предлагаемом авторском подходе. Его суть заключается в том, что в условиях специфического состояния собственно правового регулирования сотрудничества государств – членов ЕАЭС в космической сфере лидирующую роль на современном этапе будет играть программное регулирование. В свою очередь, согласно исследовательско-прогнозной гипотезе автора статьи, программное регулирование, опирающееся на существующие общие и специальные правовые основы, будет содействовать системному развитию последних. При этом особый интерес представляет собой корреляция данного развития общей правовой модели научно-технологической и производственной интеграции в рамках ЕАЭС, в свою очередь отражающей правовую модель Союза как таковую, для которой сегодня свойственны тенденции совершенствования.

В связи со сказанным в представленной статье, безусловно, большой массив внимания будет уделяться анализу положений рассматриваемой Программы с точки зрения определения ее значения для развития научной и производственно-технологической кооперации и интеграции государств – членов ЕАЭС в сфере ДЗЗ, как с точки зрения усиления их глобальной конкурентоспособности в сфере производства продуктов и предоставления услуг ДЗЗ, так и с точки зрения ее воздействия на развитие собственно нормативных правовых основ указанного сотрудничества.                    

1. Научно-технологическое сотрудничество в рамках ЕАЭС в космической отрасли: стратегические, правовые и организационные основы

Развитие современной экономики и общества в целом сегодня трудно представить без широкого использования космических технологий, которые используются не только для целей научных исследований, но и для нужд сельского хозяйства, навигации, охраны окружающей среды, а также обеспечивают функционирование системы связи. На сегодняшний день космическая отрасль является динамично развивающейся сферой экономических отношений. Более того, ее вполне можно рассматривать как сектор цифровой экономики в целом и экономики больших данных в частности. Поэтому далеко не случайно последняя оказалась в поле зрения современных государств, их региональных союзов, а также всего международного сообщества в целом.

Важным событием экономической и научно-технологической интеграции на евразийском пространстве в формате ЕАЭС стали значимые шаги в направлении развития кооперации и интеграции в космической сфере, в том числе в соответствующей сфере науки, технологий и инноваций.

Конечно, Договор о ЕАЭС в отличие от проекта Договора не предусматривает научно-технологическое и экономическое сотрудничество в сфере космоса в качестве самостоятельного интеграционного направления. Напомним, что проект Договора включал статью 104 «О сотрудничестве в области науки, в технической и космической сферах» ^[23]. Однако позиция Казахстана в отношении данной, как и других смежных по своему содержанию статей, заключалась в том, что новое интеграционное объединение должно ограничиться главным образом вопросами экономической интеграции, хотя эта позиция и не была абсолютно ригористичной. Однако с точки зрения предмета нашей статьи достаточно интересно, что в п. 1 ст. 104 проекта предусматривалось развитие сотрудничества в различных областях исследования и использования космического пространства в мирных целях, в том числе на основе совместных программ и проектов. В дополнение к этому более детально данного рода сотрудничество моделировалось в приложении № 30 к проекту Договора.

Предпосылкой того, что начальный проект Договора о ЕАЭС, а также последующие политико-правовые решения включили сотрудничество в космической сфере в пространство интеграционного взаимодействия, является то, что данное направление – одна из традиционных сфер двухстороннего сотрудничества государств, являющихся членами ЕАЭС. Об этом свидетельствует целый ряд межправительственных соглашений, заключенных между государствами, входящими в ЕАЭС, например, Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Республики Армения о сотрудничестве в области исследования и использования космического пространства в мирных целях 2016 г. ^[24], Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Республики Беларусь о сотрудничестве в области исследования и использования космического пространства в мирных целях 2011 г. ^[25], Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Республики Казахстан о сотрудничестве в области исследования и использования космического пространства в мирных целях 2008 г. ^[26].

В принципе, положения данных соглашений идентичны. Так, в ст. 4 российско-белорусского соглашения и ст. 3 российско-казахстанского соглашения предусмотрено достаточно большое количество областей сотрудничества в космосе. Помимо проведения космических исследований в число областей входит ДЗЗ, которое тесно связано с другими областями и предполагает их, а именно – разработка космических аппаратов и средств их выведения на орбиту, создание и развитие наземной космической инфраструктуры. Особенность же ст. 5 российско-армянского соглашения выступает то, что сотрудничество в сфере ДЗЗ изложено более детально и предусматривает также исследование природных ресурсов Земли и мониторинг чрезвычайных ситуаций и стихийных бедствий. В свою очередь вместо термина «разработка космических» аппаратов здесь использована другая формулировка, а именно «проведение совместных научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ, связанных с созданием космических аппаратов, приборов и систем». Однако о сотрудничестве по выведению космических аппаратов на орбиту речь не идет.          

Одновременно следует учитывать, что данного рода тематическое направление сотрудничества – составной элемент сотрудничества на уровне СНГ, который предусмотрен в Конвенции СНГ о сотрудничестве в области исследования и использования космического пространства в мирных целях 2018 г.  ^[27]. В отмеченной Конвенции ДЗЗ отнесено к одному из направлений сотрудничества, что, на наш взгляд, следует рассматривать в тесной связи с такими направлениями, как научно-исследовательские, опытно-конструкторские, опытно-технические и др. работы, связанные с космической техникой и космической инфраструктурой. Это обстоятельство вполне можно охарактеризовать как дополнительный фактор углубления подобного рода сотрудничества уже в формате ЕАЭС, в том числе в форме не только кооперации, но и в наиболее развитой форме сотрудничества, такой как научно-технологическая интеграция.

В случае с развитием сотрудничества в рамках ЕАЭС в сфере космической деятельности мы можем видеть реализацию важной закономерности, подмеченной Е.А. Науменко. Так, она отмечает, что международно-правовое регулирование космической деятельности стало ответом на научно-технические достижения, «и именно развитие технологии послужило толчком для появления совершенно новой отрасли права» ^{[28, c. 137]}. В силу того, что международное космическое право характеризуется в ряде случаев опережающим регулированием, то оно создает все предпосылки для международного сотрудничества в сфере новых и новейших космических технологий.         

Разумеется, перечисленные выше международные договоры не входят в право ЕАЭС. К тому же в отличие, скажем, от сферы промышленности, АПК, энергетики и транспорта сотрудничество в космической сфере, включая ДЗЗ, как и научно-техническое сотрудничество как таковое, в течение первых лет функционирования ЕАЭС не было выделено в качестве одного из формально закрепленных направлений интеграции. Но, как бы то ни было, функционирование Союза соответствует логике расширения интеграции, т.е. включения в нее новых направлений, а также предполагает ее углубление. В контексте предмета нашей статьи можно говорить о том, что развитие интеграции в сфере космической отрасли, позволяющей странам ЕАЭС осуществлять совместную космическую деятельность, может означать выделение ее секторов и дальнейшее углубление в их рамках интеграционных процессов. В нашем случае это  космическая деятельность, представленная ДЗЗ.           

Следует напомнить, что достаточно развернутое определение ДЗЗ содержалось в Конвенции 1978 г. о передаче и использовании данных ДЗЗ из космоса, заключенной между социалистическими странами ^[29]. Так, в п. а) ст. 1 под ДЗЗ из космоса понимаются наблюдения и измерения энергетических и поляризационных характеристик собственного и отраженного излучения элементов суши, океана и атмосферы Земли в различных диапазонах электромагнитных волн. Последние способствуют определению местонахождения, описанию характера и временной изменчивости естественных природных параметров и явлений, природных ресурсов Земли, окружающей среды, а также антропогенных объектов и образований. В свою очередь термин «данные ДЗЗ» определяется как первичные данные, полученные дистанционными датчиками, которые были установлены на космических объектах, и далее переданы с них по телеметрическим каналам в виде электромагнитных сигналов либо непосредственно в форме фотопленок или магнитных записей. Сюда также относятся предварительно обработанные данные, извлеченные из первичного потока данных, которые могут быть использованы для последующего анализа. Конечным же результатом является «информация» – конечный продукт, ставший результатом процесса аналитической обработки, дешифрирования и интерпретации данных ДЗЗ в сочетании с данными и сведениями, которые получены из других источников (п. в) ст. 1). Разумеется, перед нами – развернутое и при этом детальное определение ДЗЗ. В наиболее общем смысле, используемом в Комитете ООН по космосу, под ним понимается широкое его определение, как, например, всякое наблюдение поверхности Земли из космоса.

Необходимо подчеркнуть, что общественные отношения в сфере ДЗЗ в составе общественных отношений в сфере космической деятельности в том или ином государстве регламентируются соответствующим национальным законодательством ^{[30; 31]}. Одновременно с этим на международном уровне был выработан многосторонний режим ДЗЗ, представленный, как показывают исследователи, договорными нормами, а также положениями, которые содержатся в источниках «мягкого» международного права ^{[32; 33]}. Основы справедливого миропорядка в данной сфере международных отношений заложены Принципами ООН, касающихся дистанционного зондирования Земли из космического пространства (1986 г.) ^[34]. Потребность в таком режиме определяется многообразием сфер применения данных ДДЗ.

В связи с тем, что ДЗЗ позволяет собирать самую разную информацию о самых государствах, то здесь возникает специфическая ситуация, связанная с необходимостью установления четкого порядка ее распространения и использования. Укажем, что концептуализация данной проблематики нашла свое отражение в представлениях о том, что ДЗЗ должно осуществляться в координатах международно-правового принципа уважения государственного суверенитета, а также права свободно распоряжаться информацией о своих природных ресурсах, инфраструктуре и т.д. ^{[35, c. 118-132; 36]}. В научной литературе также можно найти достаточно интересный вектор развития данных представлений. Например, отстаивается идея о том, что в процессе ДЗЗ, осуществляемого спутниками других государств, необходимо соблюдать права «зондируемых» государств на неприкосновенность их внутригосударственной жизни ^[37]. По сути, здесь мы видим артикуляцию одного из аспектов международно-правового принципа невмешательства во внутренние дела в направлении его рассмотрения по аналогии с правом каждого человека на неприкосновенность частной жизни. Действительно, как показывает Д. Ситангганг, «неизбежно, что третьи государства опасаются угроз в отношении их национальной безопасности, учитывая возможность сбора данных об их территории из космоса и потенциального распространения этих данных» ^{[38, p. 390]}.                    

С нашей точки зрения, в условиях цифровых трансформаций и становления экономики больших данных, происходит актуализация различных аспектов – технических, политических, правовых, экономических – сбора и распространения геоинформации. Все это требует, как убедительно показывается в литературе, не только дальнейшего развития технического сотрудничества ^{[39; 40]}, но и сотрудничества по совершенствованию международно-правового режима ДЗЗ ^[41]. Конечно, в целях использования геоинформации в интересах собственного развития то или иное государство может получать ее с международных рынков данных ДЗЗ. Но здесь возникает опасность зависимости, что может сочетаться с возникновением рисков для геоинформационной безопасности. В случае с государствами ЕАЭС наиболее оптимален путь по дополнению получения геоинформации с зарубежных рынков развитием собственных спутниковых группировок, а также достижения предельно максимальной самообеспеченности критическими геоинформационными ресурсами из отечественных (региональных) источников.                                           

С точки зрения предмета нашего исследования это одновременно означает расширение тематических направлений научно-технологического сотрудничества государств – членов в формате Союза. Подобное расширение произошло в 2018 г. в период председательства России. В п. 2 Декларации 2018 г. о дальнейшем развитии интеграционных процессов поставлена задача, среди прочего, по реализации государствами – членами кооперационных проектов в сфере космической деятельности ^[42]. Заметим, что одновременно с этим космические технологии и производство космических аппаратов всецело относятся к ракетно-космической промышленности, которая входит в перечень приоритетных видов экономической деятельности для промышленного сотрудничества государств ЕАЭС ^[43]. Однако приходится сожалеть, что в Стратегических направлениях развития евразийской экономической интеграции до 2025 года ^[44], принятых в целях реализации Декларации 2018 г., развитие сотрудничества в космической сфере не выделено отдельной строкой. Вместе с тем, в п. 7.8 был подтверждена нацеленность государств – членов на реализацию кооперационных проектов с интеграционной составляющий в сфере авиастроения и космической деятельности.       

Конечно, как мы уже отмечали выше, действующий Договор о ЕАЭС не включает специальных положений, которые регулируют сотрудничество государств – членов в космической отрасли в целом и сектора ДЗЗ в частности в интеграционном формате. Тем более отсутствуют специальные договоры, входящие в право Союза и непосредственно предусматривающие научно-технологическое сотрудничество в космической отрасли в целом и сфере ДЗЗ в частности. Почему мы специально останавливаемся на данном вопросе? Это обусловлено тем, что такая категория международно-правовых инструментов, как международный договор, имеет ключевой значение для интеграционных процессов в ЕАЭС в связи с тем, что, по мнению большинства ведущих российских юристов-международников, право ЕАЭС отражает международно-правовую модель интеграции [45–47]. Достаточно интересными и продуктивными выступают  концептуальные представления, согласно которым правовая модель интеграционных процессов в рамках Союза может быть отнесена к смешанному типу. Для него характерно сочетание международно-правового и наднационально-правового регулирования при разумеющемся доминировании первого. Это, собственно, как раз и имеет место в ЕАЭС. Модель интеграции ЕАЭС в отличие от коммунитарной модели ЕС обозначается в качестве конвенционной (межправительственной) с одновременным признанием некоторых общих черт  ^{[48, c. 79]}.

Напомним, что государства – члены ЕАЭС со всей серьезностью и строгостью относятся к сохранению своего суверенитета, что затрудняет развитие наднациональных структур и расширение полномочий Евразийской экономической комиссии (далее – ЕЭК). Это в свою очередь сдерживает развитие интеграционных процессов и привносит долю некой недоинтегрированности, в том числе в сфере науки, технологий и инноваций, что мы сегодня можем видеть на примере ЕАЭС. В целом различные интеграционные объединения государств различаются в том числе по такому критерию, как объем «усечения» собственного суверенитета, что фиксируется в учредительных договорах и имеет, таким образом, международно-правовую природу. Затем, пройдя данные «врата», они оказываются – в конкретных случаях того или иного межгосударственного интеграционного объединения – в разнообъемном интеграционном праве, создающего пространство наднационального правопорядка в рамках особой международной организации. В этом пространстве ключевую роль играют институциональные органы. Можно видеть, что в ЕАЭС оперативными инструментами являются акты органов Союза («вторичное» право), которые обеспечивают условия для достижения высокой степени интеграции в экономической и научно-технологической сферах.

В свете сказанного к правовым основам интеграции ЕАЭС в сфере ДЗЗ и в ее отдельных секторах надо подходить с широких позиций и не сводить всю правовую базу к международным договорам. Поэтому достаточно редуцированным может  выглядеть гипотетический тезис о том, что правовых основ сотрудничества ЕАЭС в сфере космоса в действительности якобы нет. Если идти от обратного, то в случае констатации полного отсутствия таковых совершенно непонятно – какой правовой базис находится в основе Межгосударственной программы ЕАЭС по ДЗЗ, ведь она не может в правовом смысле быть основой самой себя. Кроме этого, Программа – весьма серьезный и ответственный формат сотрудничества, имеющий помимо организационно-правового, также и нормативное правовое  наполнение.   

С нашей точки зрения, необходимо признать, что правовые основы сотрудничества ЕАЭС в сфере ДЗЗ, несомненно, существуют во всем единстве «первичного» и «вторичного» права. Другое дело, что «первичное» право здесь пока отличается неполнотой и представлено весьма общими международно-правовыми положениями, т.е. своего рода фундаментальными правовыми рамками, не специфицированными в отношении данной области сотрудничества. Как известно, разработка и принятие международных договоров в целом, как и международных договоров в интеграционных объединениях государств в частности, дело не быстрое. Но отсутствие договорных основ не может и не должно сдерживать развитие перспективных направлений интеграции, тем более, если речь идет о возможности повышения глобальной конкурентоспособности. Бывают, конечно, и другие случаи, когда как, например, на уровне СНГ принято большое количество международных договоров по вопросам науки, технологий и инноваций (далее – НТИ), а их эффективность недостаточно высока. Но во всех случаях положение дел спасают межгосударственные программы, выступающие форматом развития перспективных направлений сотрудничества.         

 В свою очередь в отношении того, что касается правовых инструментов, относящихся к «вторичному» праву, которое восходит к правотворческой деятельности институциональных органов Союза, то в своем дальнейшем изложении мы покажем, что к ним следует отнести как общие акты, регулирующие организационно-правовой порядок осуществления промышленного сотрудничества как такового, так и акты, непосредственно относящиеся к сотрудничеству в сфере ДЗЗ.          

 В качестве исходной правовой основы, на наш взгляд, следует рассматривать положения о научно-технологическом и инновационном сотрудничестве, которые включены в Разделе XXIV «Промышленность» Договора о ЕАЭС. Это далеко не случайно, так как одна из целей ЕАЭС – инновационная модернизация экономики, прежде всего обрабатывающего производства. Инновационная заостренность промышленной политики в рамках Союза не упомянута в перечне принципов (п. 2 ст. 92 «Промышленная политика и сотрудничество»), но этот ориентир нашел свое отражение в п. 3 данной статьи, закрепляющего перечень целей осуществления промышленной политики в рамках Союза. К таковым отнесено следующее: ускорение и повышение устойчивости промышленного развития; повышение конкурентоспособности промышленных комплексов государств – членов, а также осуществление эффективного сотрудничества, направленного на повышение инновационной активности; устранение барьеров в промышленной сфере, в том числе барьеров на пути движения промышленных товаров государств – членов.

Конечно, в анализируемом разделе Договора не предусмотрен комплекс мероприятий, которые непосредственно касались бы реализации каждой конкретной цели. Однако в п. 4 ст. 92 приведен достаточно полный перечень мер, необходимых и достаточных для того, чтобы эти цели были достигнуты. К развитию инноваций в экономике прямо относятся такие меры, как развитие технологических и информационных ресурсов для целей промышленного сотрудничества (подп. 6 п. 4 ст. 92), проведение совместных научно-исследовательских и опытно-конструкторских разработок с целью стимулирования высокотехнологичных производств (подп. 7 п. 4 ст. 92). Все эти меры, составляющие т.н. «обязательства действия», выступают базовыми для производственного и научно-технологического сотрудничества государств – членов ЕАЭС в космической сфере, в нашем случае – в сфере ДЗЗ.       

Внимание ЕАЭС к космической отрасли, в частности к сектору ДЗЗ, и ее конституирование в качестве одного из направлений интеграционного взаимодействия  определяется тем, что это одна из сфер технологического прорыва, которая может положительным образом сказаться на повышении конкурентоспособности ЕАЭС. О том, что сектор ДЗЗ в технологических развитых государствах эволюционирует «семимильными» шагами, как с точки зрения технологического прогресса, так и с точки зрения укрупнения соответствующих рынков геоинформационных данных, свидетельствуют специальные исследования ^[49]. В условиях «космической гонки», в стадию которой вступили ведущие космические державы, экономическая конкурентоспособность начинает все более зависеть от широты использования космических технологий. Как отмечается в литературе, в условиях резкого прорыва США в сфере производства нового поколения спутников и средств их доставки российские космические услуги по запуску грузов на околоземную орбиту могут оказаться неконкурентоспособными ^{[50, c. 29-31]}.

Все это говорит в пользу необходимости перехода к скорейшей модернизации космической промышленности на основе развития сферы высоких технологий, что ставит новые задачи перед международным сотрудничеством в данной сфере и одновременно создает предпосылки для регионального научно-технологического сотрудничества. Иными словами, космическая отрасль – новая точка роста и одновременно сфера развития промышленного, научно-технологического и инновационного сотрудничества на региональном уровне. В этом случае речь идет также о необходимости сложения потенциалов космической отрасли государств Союза, взятой в единстве ее экономического и научно-технологического измерения.

В этих условиях возникает не только необходимость развития стратегических и правовых основ рассматриваемого сотрудничества, но и их организационных механизмов. Последние представлены главным образом Евразийской технологической платформой «Космические и геоинформационные технологии – продукты глобальной конкурентоспособности» (далее – к-ЕТП) ^{[51, c. 4-5]}, выступающей важнейшей организационной структурой в сфере научно-технологического и производственного сотрудничества и интеграции в космическом секторе. Взаимодействие в рамках платформы, существующее в формате государственно-частного партнерства, призвано дать достойный ответ на вызовы технологической гонки в космической сфере. Как следует из паспорта к-ЕТП ^[52], в работу данной технологической платформы вовлечены ведущие организации ЕАЭС в космической отрасли. К одному из направлений ее деятельности относится осуществление научно-прикладных исследований по созданию качественно новых технических и программных средств, а также продуктов и услуг в сфере космических технологий и геоинформационных систем.

В связи с тем, что в современную эпоху научно-технологическое сотрудничество, теснейшим образом связанное с производственным, осуществляется в формате программ и проектов, то все большую весомость набирает программный метод регулирования. Данный метод широко применяется не только на национальном уровне, но и на уровне двусторонних межгосударственных научных, научно-технических и производственно-технологических отношений. Важную роль он играет также на уровне региональных объединений государств. Дело в том, что в программном регулировании используется весь потенциал такого метода, как метод координации.

В дополнении к этому он позволяет объединить вертикальный («государство» – «субъекты, находящиеся в его юрисдикции») и горизонтальный аспект (межсубъектное взаимодействие в рамках международных отношений) интеграции, а также создает условия для синергии инициатив, идущих от правительственных кругов, с инициативами, исходящими от разнообразных субъектов отраслевых и секторальных отношений интеграционного типа. Причем, все эти упорядочиваемые отношения собраны воедино в «магнитном» поле конкретных мероприятий, привязанных к календарным срокам.

Как видно из Договора о ЕАЭС, а также документов стратегического планирования, Союз отдает предпочтение программно-проектной основе сотрудничества и интеграции. Проектный (инициативно-проектный) подход выступает также организационной основой реализации Цифровой повестки Союза. В свою очередь впервые в контексте интеграционных процессов программный подход нашел свое воплощение именно в сфере сотрудничества государств – членов космической отрасли, а именно секторе ДЗЗ, причем, невзирая на отсутствие специальной правовой базы в рамках права Союза. В данном случае свою актуальность приобретают общие правовые рамки в сфере промышленного сотрудничества, а также те договоры, которые будут заключаться между участниками программы в контексте горизонтального среза интеграции.

Как мы далее продемонстрируем, в условиях отсутствия специальной международной договорной базы, именно акты органов Союза явились той правовой базой, которая позволила «зафиксировать» сотрудничество в сфере ДЗЗ в качестве важнейшего приоритетного направления. Можно предположить, что по мере реализации Программы, а также в связи с дальнейшим развитием сотрудничества в космической сфере потребуется разработка и принятие новых общих и специальных актов «вторичного» права ЕАЭС, которые будут регулировать вопросы оперативного и организационного характера.                              

2. Факторы разработки программного регулирования сотрудничества государств – членов ЕАЭС в сфере дистанционного зондирования Земли

Во всем мире сегодня наблюдается активный всплеск развития космических систем ДЗЗ (далее – КС ДЗЗ), основанных на самых новейших технологических разработках и цифровых технологиях. Происходит стремительное расширение использования получаемых данных в самых различных сферах (природопользование, мониторинг чрезвычайных ситуаций, гидрометеорология, океанология, экология, контроль околоземного пространства, развитие промышленной и городской инфраструктуры и т.д.). Как можно видеть, информационные данные ДЗЗ, имеющие цифровой формат, представляют собой важный ресурс не только для развития сферы научных исследований и получение научных данных, информации и знаний, но и развития экономической деятельности и осуществления эффективного государственного управления. Все это говорит о стратегическом характере не только указанной геоинформации, но и самой сферы функционирования КС ДЗЗ.

Поэтому развитые в научно-техническом плане государства предпринимают вполне результативные меры по развитию космических систем ДЗЗ в рамках развития космической отрасли ^{[53, c. 18-19]}. Все это дополняется сегодня процессами ее цифровой трансформации, что, по мнению ряда исследователей, способно вывести отрасль к новым рубежам развития ^{[54, c. 66;  55, с. 40]}. Представляется, что цифровые трансформации призваны охватить весь инновационный цикл в космической отрасли, а также выступить в качестве основы нового форматирования международного сотрудничества государств посредством разработки и функционирования общих или интегрированных цифровых платформ. Все это распространяется и на сектор ДЗЗ.

Из сказанного следует, что региональное сотрудничество в космической сфере самым непосредственным образом сопряжено с процессами цифровой трансформации экономики и общества, в свою очередь осуществляющихся также на интеграционной основе. Это вызвано тем, что развитие цифровой экономики предполагает неуклонное расширение использования разнообразной информации, собираемой и анализируемой на основе соответствующих цифровых технологий. В большинстве случаев это главным образом информация социально-экономического характера. Важнейшим ресурсом дальнейшего роста экономики, в том числе в цифровом формате, являются данные, которые получены в ходе ДЗЗ. Полученная информация как результат космической деятельности содействует не только развитию высокотехнологичного бизнеса, но и цифровому формату социально-экономического инновационного развития цифровой трансформации отраслей экономики.

В России с полным пониманием относятся к геоинформации как важному ресурсу цифровой трансформации экономики. Об этом свидетельствует презентация компании АО «ТЕРРА ТЕХ», входящей в холдинг «Российские космические системы», в свою очередь входящей в Госкорпорацию «Роскосмос». Данная презентация, представленная на Межрегиональном совещании лидеров цифрового развития, организованного Министерством цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации (24–26 января 2019 г., Пермь) иллюстрирует возможности использования данных ДЗЗ и сервисов, предлагаемых на их основе, в системе государственного управления в процессе цифровой трансформации отраслей экономики России ^[56]. 

Уровень развития КС ДЗЗ, по сути, предопределяет глобальную конкурентоспособность, как тех или иных отраслей, так и государств в целом. Между тем рассматриваемая сфера является не только ареной конкуренции государств, но и их сотрудничества: развитие национальных программ ДДЗ в ряде случаев происходит в контексте формирования международных КС ДДЗ. Так, Европейское космическое агентство реализует программу дистанционного зондирования Земли – «Коперник» ^[57]. 

В этом случае можно видеть общую закономерность, которая заключается в том, что преимущества получают те страны, которые объединяют свои усилия для достижения стратегических целей. Одновременно с этим увеличение количества стран, располагающих собственными КС ДЗЗ, сочетается с увеличением стран, заинтересованных в получении соответствующих услуг и продуктов. В результате растет мировой рынок соответствующих услуг и продуктов, а, следовательно, происходит обострение конкуренции на нем.   

Развитие рассматриваемой сферы в целом, а также увеличение количества и качества тематических геоинформационных продуктов и услуг опирается на научно-технический прогресс, а именно, во-первых, на расширение видового многообразия космических аппаратов ДЗЗ (далее –  КА ДЗЗ) и на их инновационных характеристиках (увеличение числа каналов исследований; расширение мультиспектральных возможностей и полос съемок; увеличение разрешающей способности КА и уменьшение их габаритов), во-вторых, на совершенствование космических и  геоинформационных технологий и систем управления орбитальной и наземной инфраструктурой, а также технологий и систем  получения данных, их обработки, передачи и, наконец, предоставления потребителям. Как таковой прогресс в технологиях и инновациях затронул сегодня КС ДЗЗ в целом и их сегменты в частности (орбитальную и наземную инфраструктуру). Перед нами достаточно широкая сфера научно-технологического развития и одновременно международного сотрудничества.     

Отмеченные технические и технологические тренды ускоренного развития интересующего нас сектора образуют общий фон, позволяющий оценить, во-первых, уровень развития сектора ДЗЗ в странах ЕАЭС, а, во-вторых, определить уровень развития КС ДЗЗ международного, в нашем случае регионального характера, представляющего собой результат совместных усилий.

Рассматривая первый аспект, отметим, что в космической отрасли, кстати говоря, развитой в государствах ЕАЭС неравномерно, имеют место достаточно сходные проблемы. Сюда следует отнести, например, незначительный парк КА ДЗЗ с принципиально новыми техническими характеристиками в составе национальных орбитальных группировок. Следствием этого является недостаточная периодичность мониторинговой съемки, а также производительность и оперативность предоставления данных ДЗЗ потребителями. В число проблемных пунктов входят также сложности в изготовлении тематической продукции, которая обладала бы конкурентными потребительскими свойствами на мировом рынке, что вызвано недостаточным количеством и качеством первичных данных ДЗЗ. Это дополняется невысоким уровнем развития системы сбора, а также последующей систематизации и анализа информации о спросе потребителей на геокосмические продукты и услуги в государствах – членах. Отмеченные обстоятельства не только не позволяют оценить масштаб их потребностей, но и далее сформировать первичные данные, необходимые для принятия решений о создании перспективных КС ДЗЗ.

В целом все эти «пробелы» приводят не только к чрезвычайно низкой доле государств – членов ЕАЭС на мировом рынке ДЗЗ, которая оценивается в 0,2-0,3%, но и к незначительному уровню использования потенциала геоинформационных и космических технологий в социально-экономической сфере, а тем более в интересах развития многовекторных цифровых трансформаций. В это время такие лидеры мирового рынка ДЗЗ, как «Maxar Technologies» ^[58] и «Airbus Defense and Space» ^[59], обладают долей 65% мирового рынка геоиформационных продуктов и услуг.

Констатация данных проблем детерминирует, с одной стороны, необходимость усиления внимания отдельных стран ЕАЭС к развитию данного сектора на национальном уровне, а с другой – порождает потребность в сложении потенциалов и использовании преимуществ единого экономического пространства ЕАЭС. При этом два рода мер находятся в отношении корреляции. Более того в обоих случаях

Другие сайты издательства: Официальный сайт издательства NotaBene / Aurora Group s.r.o.

Перепечатка материалов допускается только в некоммерческих целях со ссылкой на оригинал публикации. Охраняется законами Российской Федерации. Любые нарушения закона преследуются в судебном порядке. © ООО "НБ-Медиа"